«Освобожденный город» – к 78-летию освобождения Брянщины от немецких захватчиков

(12+) За время немецкой оккупации 1941-1943гг. значительная часть Брянска была превращена в руины и развалины. Люди бежали из города. Многие из тех, кто все же решил остаться, были расстреляны либо замучены фашистами. Ужас оккупационного режима длился на Брянщине более двух лет.

Но наконец – долгожданная свобода. Дата освобождения Брянска – 17 сентября является одной из самых памятных дат в истории города. Первостепенной задачей стало восстановление разрушенного. За время оккупации, бомбежек и пожаров сильно пострадал жилой фонд, требовали ремонта водопровод и канализация, энергокомбинат, школы, больницы и бани. Были разрушены мосты и вокзалы.

Не покладая рук трудились сотрудники городских предприятий, мобилизованные рабочие, домохозяйки, буквально и стар, и млад. В условиях продолжающейся войны, когда каждый боец был нужен фронту, оставшиеся в городе брянцы, каждый в меру своих сил, помогали справиться с разрухой, оставленной немецкими оккупационными войсками. Те, кто не мог помочь в строительстве, разбирали завалы и расчищали улицы. Свой вклад стремился внести каждый.

В начале ноября 1943 года в родной город вернулся Анатолий Васильевич Памфилов, уже успевший повоевать на полях Великой Отечественной. С первых дней войны он находился на фронте в качестве военного инженера, участвовал в боях под Москвой и Вязьмой, впоследствии дошел до Берлина, был ранен. В годы войны А.В. Памфилов во фронтовых условиях выполнял задания по улучшению вооружения, он является одним из авторов минометов ПСП (Памфилов-Солнцев-Подольск), разрабатывал щиты для станковых пулеметов и противотанковых пушек. После окончания войны Анатолий Васильевич вернулся в Брянск, в институт транспортного машиностроения, стал кандидатом технических наук, затем профессором.

Проходя в 1943г. с войсками через Смоленск и Брянск, А.В. Памфилов писал родным, находящимся в эвакуации, об освобожденных городах, о людях, которых он видел на улицах. Письма Анатолия Васильевича – уникальная возможность увидеть картину пост-оккупационного периода «из первых уст», глазами очевидца.

В послании от 7 ноября 1943г. он пишет:

«…мы завернули около 2-ой колонки и въехали на улицу. Первое, что бросилось в глаза – это отсутствие домов железнодорожников, что были построены около ракиток, они сожжены. […] Угловой дом Ивкина – разбитые окна, поломанные рамы, забор. И наш дом такой же гордый и внушительный, как и раньше, но даже достаточно беглого взгляда, чтобы увидеть, что его, как и всех нас, потрепала война.

[…] По другой стороне, на улице III Интернационала большие разрушения. Во-первых, разрушен Черный мост до основания. Сейчас работает понтонный. Там же. Карачиж почти цел. Целы галерные сараи, они отстроились недавно, здесь были замучены немцами тысячи наших людей, как мне сказали в исполкоме, около 18 000 человек. Вся набережная улица от сараев до конца сожжена. Исчезло с лица земли Заречье: все сожжено и нет даже бревен на той стороне реки. Это, пожалуй, единственное место, выжженное дотла.

Вырубленная Бабаева роща лежит там же. Вырубили немцы и деревья от Брянска II-го до города, нет чудесной аллеи, которой все восхищались. Улица III Интернационала по правой стороне, если идти в центр, пострадала сильно, нет целых кварталов. Осталось здание военкомата и прилегающие к нему партшкола, книжный, и сожженные магазины. Базар был отстроен, но после сожжен немецкими факельщиками дотла».

С момента освобождения города прошло чуть меньше двух месяцев, и в городе еще заметны следы присутствия оккупантов. На месте немецких кладбищ пока пустыри:

«… Подымаясь по ул. Ленина, бросаются в глаза разрушенные здания, где жили Жилкины. Здесь от этой улицы до Черной горки остался только один полуразрушенный дом НКВД, все остальное как смело с лица земли. Нет даже коробок домов, ровное место. Здесь фрицы сделали кладбище для своей падали. Сотни крестов к моему приезду были вырваны из могил, а могилы сравнены с землей. Месть горожан.[…] Сквер Карла Маркса опоганен, всюду могилы фрицев. Здесь тоже сделал он кладбище, но кресты вырваны и скоро будут таскать за ребро из земли и фрицев. Сквер опять будет для людей живых и радостных, а не для мертвецов».

Не меньший урон понесла и Бежица:

«… Я был и в Бежице. Нет тихого красивого рабочего городка. Все лучшие здания как на выбор спалили немцы […] сожжен вокзал, Дворец культуры, исполком, фабрика-кухня, детский сад, кино, дома специалистов и магазины, все дома каменные по Красной дорожке по правой стороне, где были магазины. Все дома по Комсомольской улице, где были дома специалистов, красивые красные коттеджи заводской администрации – все-все дома, выстроенные при советской власти поджигались факельщиками. Сгорели дома специалистов института, дома стахановцев, военное училище». Большое впечатление произвел на А.В. Памфилова тот факт, что его родной институт остался почти нетронутым, уцелели даже общежитие и лабораторный корпус.

Если первые письма Памфилова больше посвящены описанию разрушений и потерь, в более поздних посланиях он размышляет о будущем города и его жителей, с горечью пишет о тех, кого уже не вернуть. Энтузиазм людей, ведущих восстановительные работы, внушает ему оптимизм и дарит надежду.

«… Люди полны решимости восстановить город. Работают комиссии, осматривающие разрушенные здания, и много сожженных бомбардировкой в 1941 г. прекрасных зданий будут восстановлены. В этом я уверен, ибо если люди с таким жаром начали работу, толк будет. Гудит гудок нашего завода. Израненный, он приветствует население. […] Не восстановятся только те, кто погиб в страшных местах гитлеровского гестапо. Урицкий, Галерный двор, ров в Нижнем Судке – тысячи людей были замучены там. Наши военнопленные, граждане, дети – за них мстит Красная армия здесь».

«…дуют осенние ветра. Хороша осень в этом году. Сухая, настоящая золотая осень. Осыпались листья с деревьев и, проходя по черному колодцу, я вижу деревья, которые, склонившись над родником, смотрят, как жителя Брянска со всех концов берут его светлые струи. Не работает водопровод и эти колодцы только и питают город водой. Сотни людей таскают воду из под горы. Вот он новый порядок, вот она знаменитая «культура» немцев.

Посмотрим на город. Как много еще надо работать. Но не чувствуешь ни страха перед этим, ни трудностей особенных. Город как муравейник. Зарождается жизнь. Восстанавливается город. […] город возрождается, город будет жить. Лучший город своего края, разоренного немцами. Брянск – он остался тем же родным и, кажется, нет на земле лучше его. Закончив работы, мы собрались уезжать. Я взглянул на город в утренней дымке, он казался целым, похорошевшим. Гудел арсенальский гудок и, казалось, нет войны, а был глубокий и страшный сон. Будем надеяться, что этот сон скоро кончится! Победы наших войск – залог этому».

Навестив свой дом, который во время оккупации был занят немцами, А.В. Памфилов не слишком охотно пишет близким об упадке и разрухе, обнаруженным им там. Несмотря ни на что, он верит в счастливый исход для себя и своей семьи, для родного края, для всей исстрадавшейся страны. В суматохе продолжающейся войны он находит в себе силы мечтать о том дне, когда войн больше не будет.

«… я зашел в сад, прекрасный он лежал в задумчивости. Сад и дом ждут хозяев. Здесь снова будет радостная жизнь людей. Залечатся раны, нанесенные войной, и мы будем жить в своем доме, вспоминая его строителя, нашего папочку. Снова будет давать богатый урожай яблоня, будут петь скворцы и яркими букетами цвести цветы, и бабушка с внучкой будет сидеть на крылечке, дожидаясь своих «воинов» с работы. Будет жизнь тихая без бомб и снарядов. Будем слушать радио, ходить в восстановленный театр и будем работать на благо нашей прекрасной родины».

Использованные источники:
Написано войной… Брянск, 2012. Сс. 109-119.
ГАБО. Ф. Р-2959. Оп. 1. Д. 49.